Командировка
Фантастический рассказ
Все войны заканчиваются
в столицах агрессоров…
Я бы и не заметил этого лёгкого толчка, если бы не знал, что он, по идее, должен был произойти именно сейчас.
Аэробус догнала им же созданная ударная воздушная волна: подлетая к цели, он вышел из сверхзвукового режима. После чего летел уже практически на бреющем. Для такого полета ему достаточно было и вспомогательных солнечных движков в крыльях, поэтому гул двигателя в салоне, и без того еле слышный, и вовсе исчез.
– Уважаемые пассажиры! – раздался ласковый голос стюардессы из динамиков в потолке салона. Она говорила на английском. – Наш полет подходит к концу. Через несколько минут мы приземлимся в международном аэропорту Севастополя. Займите свои места, пожалуйста! Ваши кресла сейчас будут автоматически переведены в индивидуальный антиускорительный предпосадочный режим. Мы благодарим вас за выбор австралийских авиалиний, надеемся, что этот полет был для вас приятным и не утомительным, а также надеемся, что вы и в дальнейшем будете летать с нами! Всего доброго!
И она повторила это сообщение еще на нескольких языках. В том числе и на русском. Ну и, конечно, на местном государственном.
Ну, я-то своего места и не покидал… Но и утомиться за пару часов полета тоже не успел. Перелет из Австралии сюда на скорости в десять Махов – десять скоростей звука в земной атмосфере… Понятно, что заскучать не успеваешь. Впрочем, это – для кого как.
А внизу из-за облаков уже проглядывала синяя, блестящая на солнце гладь Черного моря и стремительно наползающая береговая линия Крыма. Из кабины пилотов наверняка были видны уже и вышки аэропорта.
После посадки лайнер подрулил к безбарьерному порту-переходу в здание приема пассажиров, пристроившись к нему своей дверью, и я стал при помощи стюардесс пересаживаться с удобного адаптирующегося под меня полетного кресла в свою электроколяску. Тоже, впрочем, автоматически подстраивающуюся под мой организм.
Да, некоторые болезни, увы, даже сейчас остаются неизлечимыми. Хорошо, что хоть смертельных уже нет.
Одев на голову обруч нейроджойстика, я в сопровождении других пассажиров выехал из самолета в длинный широкий шлюз, соединивший салон со зданием аэропорта, мысленно управляя своей коляской…
Паспортный контроль был простой формальностью: служащий даже не посмотрел толком на мою фотографию. О досмотре вещей и вовсе речи не было – все было проверено еще в Австралии, в Брисбане. В общем, я оказался в огромном, многоярусном, прозрачном со всех сторон здании аэропорта и стал осматриваться в поисках встречающей стороны. Толпы народу, вспыхивающие в воздухе голограммы всевозможных объявлений, просторные залы ожидания со всевозможными кибер- и голографическими аттракционами, понатыканные кругом кафешки и ресторанчики…
Я забронировал номер в «Ласточкином гнезде» – нет, не в том знаменитом, что на скале под Ялтой, просто отель тут, на побережье, так назывался – и от него мне и должны были прислать ассистента-сопровождающего. Наверное, опять морпеха… Собственно, я выбрал эту гостиницу за ее непосредственный выход к морю. А еще – за массажисток с их (цитирую рекламку отеля) «ночным, расслабляющим и усыпляющим массажем». Ну, массаж так массаж! Мне-то – без разницы, как у них тут это называется. Шутка. Дороговатый отельчик, конечно, – целых пять еврогривень в неделю! Но в Черном море беспрепятственно побултыхаться уж очень хотелось. Впрочем, для кого дороговато-то?! Точно не для меня!
Так, ладно, где-то тут должна ходить табличка с моим именем… Ага, вот! Сама ко мне идет.
– Здравие желаю! – полу в шутку козырнула носительница таблички, приблизившись. – Сержант морской пехоты Екатерина Синицына. Можно – просто Катя и на «ты». Я – ваш ассистент на время вашего пребывания здесь. Добро пожаловать в Крым!
Она даже не справилась о моем имени – сразу узнала, естественно. Что ж, меня трудно не узнать…
Принадлежность этой молодой особы к армии выдавала разве что эмблемка военно-морского флота страны на шортах девушки. А так… Дорогие солнечные очки, модный бюстгальтер, тату на предплечье, бусинка в пупке…
– Так вот, какие сейчас морпехи… – протянул я, пожимая ей руку.
– Ой, а то вы не знали! – заметила Катя.
– Ну, пол ассистента меня, в любом случае, приятно удивил. А что, Катерина, ты и массаж будешь делать?
– Нет, для массажа у нас покрасивше имеются, – хихикнула она.
– Что, еще красивше?! – удивился я и чуть не добавил: «и это – за пять евро в неделю!».
– Вы, я вижу, так и стараетесь девушку в краску вогнать!..
– «Ты», пожалуйста, – поправил я. – И тоже – просто по имени. Мое имя, я так понимаю, ты знаешь?
– А то! Телевизор мы все смотрим. А где ваш… твой багаж?
Я показал пальцем на свою голову, потом сказал:
– Шутка. Не только там. Еще – в рюкзаке коляски и в её нижнем багажнике. Всё со мной, в общем. Я не прихотливый, чемоданов косметики с собой не вожу…
Так беседуя, мы уже направлялись к лифтам, что доставляли пассажиров к метро или такси и обратно. Мне мой здешний ассистент сразу понравилась еще и за то, что без труда понимала мою связную – не совсем внятную – речь. Впрочем, курсы распознавания произношения больных людей вот уж тридцать лет, как в обязательном порядке проходят все жители Земли. А тем более, – в армии. Хотя зачем они теперь, курсы-то эти, если я – последний такой остался?!
Да, человечество, видимо и в правду начало умнеть, если нашло, наконец, армии такое её, настоящее применение. Коль уж воевать давно незачем и не с кем… Да и нечем уже – к счастью.
И тут в моем правом ухе зазвучала знаменитая «Муттер». Рингтон издавала бусинка динамика от моего Айпеда, вложенного в специальный карман моих шорт. Я был везде на связи со всем миром… Как, впрочем, и все.
– Принять вызов! – сказал я Айпеду.
– Ну, и где ты? – справилась бусинка маминым голосом.
– Где, на месте, где же еще? В Севастопольском аэропорту.
– А чего не звонишь, не докладываешься?! Ничего, что мать волнуется?
– Ну, во-первых, я как раз собирался звонить… – тут я немного слукавил: не позвони она сейчас, я б наверно не скоро об этом вспомнил… – А во-вторых, все как всегда: долетел отлично, встретили по всей форме, направляюсь к месту постоянной дислокации тут – в намеченную гостиницу. Чего волноваться-то? В первый раз что ли? Что со мной вообще может быть?! Катайся себе спокойно на своих роликах на Дунай-острове!..
– Работа у меня такая – волноваться! – заявила родительница. – В первый, не в первый… Ты ж не на роликах в парке катаешься – пол Земли пролетел!
– А ты в курсе вообще, что эти современные самолеты по статистике – безопасней роликов? Ой, не о том ты волнуешься! Видела б ты, какого мне тут ассистента выдали… – Катерина только заулыбалась, кокетливо закатив глазки. – Ну, ладно, потом позвоню. Из Чили. Пока.
Да, именно, я имел ввиду – из страны Чили. Это, конечно, была шутка: когда еще та Чили будет?! Аж через неделю. До этого мы с ней, разумеется, еще сто раз свяжемся.
– Ну, ты поняла, кто это был? – это я уже – к Кате.
– М-м-м… жена?
Это была откровенная лесть. Но очень сладкая.
– Не, – ответил я, – жена б так не волновалась: некогда было бы…
Катя засмеялась – она поняла, что я намекаю на анекдоты про мужа, который все время в командировках, – потом вставила:
– Ага, она бы за тобой ездила и следила!
– Да уж. Мама из Вены. Никак привыкнуть не может. Уже пять раз Землю облетел, а она… Да хоть десять, говорит! «Работа», вишь, у неё такая.
– Слышал бы ты моего папу! Из Мурманска. Ей-ей, как будто я – на войне!..
– Из старшего поколения это, видимо, еще не скоро выйдет… – пустился я в философию. – Всё какой-то подвох, подставу выискивают везде – после Единения и прекращения всех конфликтов! Слишком хорошо, мол, чтобы быть правдой!.. А вдруг чего?!. Как говорится, трудное детство, плохие игрушки. А ты что, из Мурманска? Мёрзнуть там надоело?
– Ага, как же! В той их теплице под искусственным солнцем замерзнешь! Перевелась сюда, потому что тут прохладней…
…Глядя из вагона подвесного метро-одноколейки на стремительно удаляющиеся грандиозные сооружения аэропорта, мне так и хотелось назвать это всё космопортом!.. Впрочем, не так уж и далеко это было от истины: на некоторых типах небольших кораблей в космос летали и отсюда. Так, по близости – на МКС-2, на Луну…
* * *
Я лежал на покрывале возле самого прибоя. Грелся.
Несмотря на середину июля и середину дня, вода здесь была довольно прохладной. Море «перевернулось», как тут говорили: холодная вода из глубин вдруг поднялась на поверхность. Такое бывает обычно в прибрежных Крымских водах в середине лета… Ну, ничего – зато взбодрился после смены часовых поясов.
Моя здешняя, прокатная коляска – от гостиницы – стояла рядом. Я её взял, потому что она была пляжной (более приспособленной для подобных мест, чем моя): широкие пластмассово-резиновые колеса, изолированные от влаги геомагнитные двигатель и аккумуляторы, выдвижные подводные крылья, небольшие винты… «Если у вас тут такие гостиницы, – говорил я портье, когда вселялся в «Ласточкино гнездо», – то какие ж тогда санатории?!». А он мне, в том же духе: «Санатории, – говорит, – не выдерживают с нами конкуренции». Посмеялись, в общем…
Уже через час-полтора, как мы расположились и устроились в двухкомнатном люксе, я выехал в этой новой коляске из гостиницы и по длинному пологому съезду направился на огромный пляж. Да, такая сейчас вся Земля…
Безбарьерная…
Я бы мог, таким образом, поплавать и на этом аппарате, но я не из тех, кто постоянно сидит в колясках. Привезла на берег – и спасибо. А поплавал я – с Катей и с Мемфисом и Курском. Мемфис и Курск это пара дельфинчиков, которые были явно разочарованы, когда я замёрз и вылез из воды. Мол, так быстро?! – всего какой-то час с нами плавал!.. Вон, до сих пор стрекочут и брызгаются, обсохнуть не дают… Сейчас, конечно, уже мало кто без труда и шока поверит, что когда-то эти животные (ну, не именно эти, конечно, – их предки) использовались в военных целях. Привяжут к дельфину взрывчатку и прикажут плыть на вражеский корабль. Атаковать. Животное-смертник, естественно: кто ж после такого выживет?! Это практиковалось в том числе и здесь, в Севастополе… Водимо, нормальному, здоровому разуму трудно принять, что мир когда-то был настолько сумасшедшим и диким. Что он вообще может быть таковым!
Впрочем, это все – моя лирика… Чего это я?..
Да, подобная дельфинотерапия, которую я по возможности проводил в разных морях Земли, явно шла мне на пользу: я уже довольно прилично самостоятельно плавал и ходил в воде. Пока, к сожалению, – только в воде. Но я надеялся, что со временем смогу не только…
В общем, греюсь я на солнышке, моя ассистентка рассказывает дельфинам, что я скоро вернусь к плаванью с ними и предлагает заняться пока другими клиентами, как вдруг слышу знакомый радостный возглас:
– Ігор! Оце так зустріч! Як ся маєш?!
Ко мне по пляжу приближался, приветственно размахивая руками, мой старый чернокожий друг из Йоханнесбурга, Лаки Звеньев. Мы с ним еще на Мысе Доброй Надежды лазерные пакетные передатчики для очередной тамошней Тесла-электростанции устанавливали и тестировали… Он обычно так меня приветствовал – по-украински. Краем глаза я уловил, как Катерина насторожилась и чуть напряглась.
– О, кого я вижу! А ты здесь как? – ответил я по-русски, когда он подошел и присел рядом. Потом добавил, в полголоса: – И что ж ты так сразу – при крымском морпехе-то? Чревато!
– Так точно, – подтвердила Катя. – При мне – лучше на польском. Я его больше понимаю.
И она рассмеялась. Веселый мне ассистент попался…
– Знакомьтесь, короче, – сказал я. – Катерина, Лаки, мой коллега из ЮАР.
– Очень приятно! А и я не знал, что ты женился, – продолжал Лаки. На польском.
– Да что вы сегодня, сговорились все что ли?! Это – мой персональный ассистент-сопровождающий здесь. Пока. Хотя… еще не вечер. После всего, чем мы с ней тут занимались…
– Так, всё, я пошла отсюда! Пока вы тут поговорите, мальчики, о своём – о женском…
И Катя, подмигнув мне незаметно, пошла по прибою к ближайшей прибрежной кафешке. Видимо, чтобы принести мне чего-то перекусить.
– Она не обиделась? – осведомился на всякий случай Лаки, не до конца ориентирующийся в нашем юморе.
– Нет, не обращай внимания, – заверил я. – Ассистенты на пациентов не обижаются. Ну, так как же ты здесь? Какими лучами?
Тут я имел в виду, понятно, космические лучи. Лаки ж у нас – по ним спец.
– Ну, как какими? – он указал на гостиницу: – Семь звезд и ночной расслабляющий массаж! Шутка. В КрАО приехал, на «Первый свет»…
– И тебя тоже пригласили?!
Я здесь, вообще-то, и был по приглашению Крымской астрофизической обсерватории на церемонию открытия двадцатиметрового адаптивного телескопа. Ну, и конечно, – на первые, тестовые наблюдения – «Первый свет» – на нем. Понятно, что они не могли меня не пригласить. Ведь это именно я, несмотря на не очень оптимальный астроклимат здесь для двадцатиметровки, убедил Астросоюз в важности строительства такого инструмента именно в КрАО. Важности, прежде всего для всемирной сети аналогичных телескопов, входящих в состав Интерферометра со сверхдлинной базой. Её звенья – также двадцатиметровки – уже были установлены на Гавайях, в Тибете, в Австралии, а также – на Луне и Марсе.
И объекты для первых наблюдений – тоже я им выбирал. Ну, то есть, не я один, естественно – в составе научной комиссии… Из еще трех директоров обсерваторий.
– Ну, тогда у меня – предложение, – продолжал я: – Ехать завтра в КрАО вместе! Не возражаешь?
– Вот как раз именно это и я хотел предложить! Если я, конечно, вам с ассистентом не помешаю… Ладно – молчу! Я здесь все равно – только переночевать.
– А ты где вообще сейчас? Все еще в Гренландии на своих гамма-телескопах мерзнешь?
– Не, в Антарктике уже, на нейтринном работаю.
– Что ж тебя всё по холоду носит, солнечный человек? – я имел ввиду, человек с солнечного, жаркого континента.
– А, там не холодно, – отмахнулся Звеньев, – подо льдом и под землёй. И потом, домой с работы летать близко… А ты куда – после КрАО?
– В Чили – к своим пятидесятиметровкам. На место постоянной дислокации… В Австралии-то все уже отлажено…
– Постоянной! – усмехнулся Лаки. – Угу, я вижу. Слушай, ты часом на МКС-2 еще не собираешься? Или, скажем, на Луну?
– Нет пока, – ответил я и подмигнул: – Я еще медкомиссию не прошел. Может, на следующий год – с дельфиньей помощью…
Тут вернулась Катя и принесла мне две булочки с колбасой и айс-кофе. И всем – по пиву.
А поодаль, в Севастопольской Бухте, с авианосцев беспрестанно взмывали в небо истребители и бомбардировщики… «Хит сезона» всех времен для всей детворы и смерть карманным деньгам любых родителей – эти аттракционы. Ибо кто ж устоит перед предложением прокатиться на настоящем – пусть и разоруженном – военном самолете с настоящего авианосца?! И какой родитель сможет в этом отказать?!
* * *
На следующий день в КрАО из Севастополя мы решили ехать, опять же, на метро. Так удобней, беспрепятственней и быстрее. Только – уже на настоящей, глубокой скоростной подземке.
Сначала минут двадцать – насколько я помню по прошлому приезду сюда – до Бахчисарая, а там – на локалке, непосредственно в обсерваторию. Локалка – это тоже метро, но не такое глубокое – на стометровой глубине всего – и значительно более «тихое» и «спокойное»: чтоб не мешать даже малейшими сотрясениями почвы наблюдениям на сверхточных инструментах. Хотя и это, междугороднее метро я, честно говоря, не очень-то слышал и чувствовал…
– Десять минут, – сказала вдруг Катя, когда мы слетали вниз к перрону в большом пассажирском лифте.
– Что? – не понял я и повернулся к ней на своей коляске. Уже на моей личной, понятно, – не на пляжной же в КрАО ехать!
– Десять минут поезд до Бахчисарая идет, – повторила Катя. – Не двадцать.
– Да? Так было ж двадцать в прошлом году.
– В этом – новый пустили. Скоростной.
– Ого! – вставил Лаки. – У вас тут что – уже и метро сверхзвуковое?
– Нет, – пояснил я, – на сверхзвуковом – с пару минут всего ехали бы! Считать разучился, что ли? Расстояния не те – не Сибирь и не Гималаи…
Да, катался я и там в метро… В смысле, в Гималаях. Ну, и в Сибири тоже. Опережать звук под землей – то еще ощущение!..
Створки лифта открылись, и мы оказались на огромном гладком перроне шириной метров в пятьдесят, уставленном мягкими сидениями, к которому с двух сторон и с противоположных направлений подходили поезда. Высокий белоснежный свод помещения станции подпирали массивные полированные колонны. В нагнетаемом на полукилометровую глубину воздухе стоял запах крымских цветов и мяты… Ну и, конечно, то и дело появлялись всякие увеселительные и информационные голограммки для ожидающих своего поезда.
И пока мы ожидали свой, начали передавать новости. Прямо из Москвы, из местной столицы. Первый канал Общественного Телевиденья, Останкино… Естественно, – на местном державном языке этой страны. Может, и за это я когда-то в Москве на мине подорвался, когда обезвреживал остатки последней Компании. Той самой, поставившей-таки мир на самую грань ядерной катастрофы, после чего и произошло объединение опомнившихся, наконец, ведущих стран Земли… Единение…
«Сорокалетнее эхо», как любит сии остатки называть пресса. Уж собрали тогда меня, как смогли… И пришлось мне из сапёров переквалифицироваться в астрономы… А что?! Астрономия все равно была моей второй профессией!..
Нет, никто никого не завоевывал и ни к чему не принуждал! Так уже давно никто не делает. Просто – так получилось. С государственным языком здесь. Потому что маятник, он ведь может качнуться и в другую сторону… А море – перевернутья…
В общем, на голографическом экране появилась останкинская студия и двое ведущих в ней. Первым начал говорить мужчина:
– Добрий день, шановні телеглядачі! Ми розпочинаємо з Москви новини нашої неоглядної батьківщини та світу. У студії для вас працюють Роман Скрипін і…
– Тетяна Даниленко, вітаємо!.. – подхватила женщина.
24 марта 2014 г. Вена.
Иллюстрация — Любовь Николаева
