ВЕРБОВЩИК

Рассказ

  Пролог

Хороши пляжи для романтических отношений.

А пляжи Майами – в особенности.

Конечно, когда на них не налетает какой-нибудь тайфун с романтическим женским именем…

Наплававшись вдоволь в теплой волне (и нацеловавшись) мы вернулись к своим шезлонгам у морского прибоя. Некоторое время мы загорали. Потом я заметил, как какая-то женщина тащит по песку инвалидную коляску. Коляска-то для пляжа адаптированная, пластмассовая, с широкими колесами… А все равно тяжело. Когда в ней сидит взрослый человек.

Я решил ей помочь.

Устроил парня у морского прибоя в лучшем виде. Казалось, он даже как-то воспрял, окреп от моей помощи. Почти сам сошел со своей коляски на песок, чтобы лечь позагорать.

– Вижу, у тебя и опыт волонтера есть? – сказала моя избранница, когда я вернулся. – Каждый день узнаю о тебе что-то новое.

– Ты обо мне еще не то узнаешь, – вздохнул я.

Уже с месяц, как мы с ней знакомы, а я все никак не скажу ей… то, что сказать придется. И дело даже не в том, что этот месяц мы с ней занимались, в основном, совсем другим, нежели философскими беседами, просто я хотел как можно дальше оттянуть этот момент. Он же – момент расставания…

Я ведь, кажется, нашел девушку своей мечты. Для одной беседы – при первом знакомстве – время-то у нас, конечно, нашлось. Редкий экземпляр.

Редкостный.

Умная и красивая.

Или наоборот – не важно. Ей говорили подруги (бывшие уже, разумеется), что с твоими-то, мол, данными тебе бы в самый раз – на подиум, в кинозвезды (было предложение и в порно), а ты… А что, собственно, «а ты»? Захотела узнать, сколько настоящих – не «поп» – звезд и галактик в небе, да еще и как они устроены (не говоря уже о вопросе на засыпку: что находится «за космосом»?), вместо того чтобы голой задницей крутить в шоубизнесе? В постель ложиться там, где «надо» и с тем, с кем «надо», для того, чтобы крутить ею на как можно более видном месте?.. И заработать к старости порядочную паранойю по поводу своей внешности… Астрофизикой, короче, занялась.

Да, феномен. Что ей по этому поводу говорили её родители, история умалчивает. Но я не думаю, что-то лучшее, чем подруги. Бывшие.

И к религии она относилась, мягко говоря, без пиетета. Бог, говорит, может и есть, что, впрочем, никак не доказано, но церковники и проповедники всякие к нему не имеют никакого отношения. Ведь какое отношение к высшему существу могут иметь лжецы, хаджи и лицемеры? Или, в лучшем случае, люди не очень умные (передаю наиболее мягкий вариант её слов), выдающие желаемое за действительное? Ну, не знаю, не знаю – все зависит от «высшего существа»… Во всяком случае, и эта точка зрения была хоть и нередкой по теперешним временам, но уж никак не популярной, учитывая тотальную религиозную пропаганду. Особенно в наших странах, в которых в очередной раз воцарилась бандитско-церковно-гэбэшная власть. Впрочем, где мы, а где «наши страны»? Хотите, постоянно бросаясь из крайности в крайность, всегда наступать на одни и те же грабли – пожалуйста, наступайте! Только без нас, потому как нам сей процесс наблюдать совсем уж тошно. Несмотря на наши крепкие нервы и желудки.

Да, и вдобавок ко всему она, моя избранница, еще и – блондинка.

Ну, это уж, согласно расхожему предрассудку, постулирующему несовместимость блондинки и ума, – феномен в квадрате. Феномены, видимо, еще бывают. Даже в квадрате.

Парни от нее тоже шарахались. Не с первого разу, конечно! Со второго. Ибо кому ж понравится чувствовать себя в обществе блондинки дураком? Да и не блондинки тоже… Думающим только о…

Даже звали ее необычно. Слава. Не Мирослава, не Ярослава… Просто Слава.

Может, поэтому она так долго и была одна. Искала, видимо, такого, как я. «Качка», который не бьет на ринге партнера по голове и не толкает, скажем, спортивный снаряд какой, а тоже занимается астрономией. Фантастику пишет… Встретились, в общем, «два одиночества».

 Впрочем, по ее собственному утверждению, никого она и не искала. Просто так получилось. Когда она уже разочаровалась во всех.

– Ну, и где ж твоя родительница? – спросила она. – Ты меня обещал сегодня с ней познакомить.

– Да, – подтвердил я, – но прежде, чем я это сделаю, пожалуй, я тебе кое-что расскажу… Чтоб для тебя это не стало шоком.

– Она тоже на коляске?

– Что? О нет! – рассмеялся я. – И ты даже себе не можешь представить, насколько – «нет»…

*   *   *

Это было уже лет десять назад…

Я сидел в своем кресле у компьютера и, чтобы отвлечься от поганых мыслей, решал задачи по высшей математике. В кресле потому, что моя инвалидная коляска в квартире мне была не нужна. Хлопнула дверь в прихожей: мама пошла в магазин, пока сантехник тут ковырялся с нашей батареей в соседней комнате.

– Дань, подойди сюда! – услышал я вдруг.

Поначалу я не обратил на это внимания, так как решил, что обращаются не ко мне. Мало ли какой Дань? Может, напарник пришел.

– Данил, вообще-то я к тебе обращаюсь, – сказал сантехник, заглядывая ко мне в комнату. – Ты что, не слышишь, что ли?

Я непонимающе посмотрел на него. В каком смысле – «подойди»? И вдруг я понял, что… могу это сделать. Почувствовал просто…

Что вам сказать?..

Сколько я мечтал о чуде!.. Чтобы вот так вот «бац!» – и все. Но естественно, ни в какую чертовщину и чудесное исцеление не верил, а всех «целителей», кто обещал со мной это сделать, давно посылал подальше. И вот это – «Чудо» – произошло…

Никогда не просите ущипнуть себя. Даже мысленно. Это больно. И к тому же это – еще абсолютно не гарантия того, что происходящее не сон. Есть гораздо более надежные критерии сна. Прежде всего: во сне человек не способен удивляться. Что угодно, только не удивляться. Принимает все, как должное. Пусть хоть вся Вселенная со всеми ее законами вдруг принципиально изменится, а у вас это в худшем случае вызовет лишь раздражение. Мол, какого рожна жульничаете?! Приняли правила игры – фундаментальные и неизменные законы природы, – так и следуйте им! Нечего шулерством заниматься!

Естественно, я тогда потерял не только дар речи, но и дар внятно мыслить. Зато «дар» ходить – и вообще двигаться как нормальный, здоровый физически человек – приобрел. Необычные, прямо скажу, ощущения… Новые.

– Так, поскольку клиент в ступоре, – начал сантехник, как ни в чем ни бывало копаясь в нашей батарее, – то говорить буду я. Для начала – ответы на «часто задаваемые вопросы». Кто я? Можешь называть меня Вербовщиком. Я – представитель МАР – Метагалактической Ассоциации Разума – сообщества цивилизаций Третьего рода, как это тут у вас по-научному называли бы. Ну, ты знаешь: цивилизаций, которые овладели уже ресурсами своих собственных галактик.

И я увидел это все. Оно просто всплыло в моей памяти. Галактики, звезды, планеты, цивилизации… Миллионы, миллиарды самых разнообразных рас. Вот, кстати, тоже интересный вопрос: самому бывать во всех точках Вселенной и буквально трогать их собственными руками или заведомо знать про них всё? В чем разница?

– Что нам нужно? – продолжал «Вербовщик». – А ты нам и нужен. Как агент. Не везде, конечно, – на этой планете, в основном. Ну, в крайнем случае, еще на таких же, где цивилизации не доросли пока до контакта с МАР. Присматривать… Впрочем, задания ты начнешь получать еще нескоро – после твоей подготовки. В случае, конечно, если ты вообще согласишься. Никто тебя силком тянуть не собирается. Нет – сотрем информацию с твоей памяти, и все. Хотя будет жалко: способный ты. Еще вопросы?

Дар речи ко мне, может, кое-как и вернулся, а вот способность трезво мыслить… не думаю. Ведь глупее вопроса, что я задал тогда, наверное, и придумать трудно:

– А мама?

Еще б про сестренку свою спросил. Светика. Для полноты картины. Не знаю, что обо мне подумал этот Вербовщик… Маменькин сыночек. Тебе такое предлагают, а ты… Нашел что спрашивать.

– А что мама? – сказал он. – Она нам не нужна. Вытрем из ее памяти информацию о тебе – и все. Как будто тебя никогда не было.

До сих пор не могу внятно объяснить, что мной двинуло в тот момент. Какой импульс. Естественно и наверняка, так бы было лучше всем. Но… Ощущение какой-то неправильности, несправедливости… Мухлежа. Вы сами законы природы меняете по своему усмотрению, вам ничего не стоит, значит, излечить неизлечимо больного и сделать его своим суперагентом. А его родителей, значит, просто отбросим, как ненужный отработанный материал. А что с ними возиться?!

Я вернулся в свое кресло и объявил:

– Тогда до свиданья.

– И что, так просто? – после некоторой паузы осведомился Вербовщик. Слегка ошарашенный. – Я ведь сейчас уйду, а ты из окна выбросишься, когда поймешь, от чего отказался. Даром что на коляске. Тебе ж такого предложения больше никто никогда не сделает. И что, твоей маме от этого лучше будет?

– Так вы ж сотрете мою память, – съехидничал я. Кажется, ко мне окончательно вернулся и дар речи, и способность мыслить. Я «вошел в сюжет». – Я ведь даже знать не буду об этом вашем предложении.

«Сантехник» вздохнул. Одна морока с этими «семейными», наверняка подумал он. Семейно-привязанными, в смысле. С какими-то сиротами из детдомов или интернатов, которые не видели там ничего хорошего, работать – одно удовольствие. Они без труда соглашаются навсегда покинуть свою клоаку и забыть о ней, как о страшном сне. Привязанностей у них, не говоря уже о любви, – никаких… Даже если у них там и были какие-то друзья.

Не знаю, почему он не ушел сразу. Может, поспорил с кем у себя, что сможет и из меня сделать толк…

– Сказать тебе, о чем ты думаешь каждое утро, просыпаясь? – начал он. – Все твои двадцать пять лет. Ты думаешь: почему – я? Почему я должен каждый день бороться за то, что любому ханыге из подворотни дано так, ни за что? Только за то, что его, урода, угораздило родиться? А я скован цепями, я сижу в яме, из которой не вылезти. И выхода нет. О чудо, я поднял с пола случайно упавший журнал! Я уже не говорю о полной недоступности для тебя такого естественного «чуда», как любовь. Но ответа – нет, думаешь ты. Потому что его не может быть в принципе. Потому что это – просто идиотская ошибка, совершенная теми, кто проводил эксперимент над всей этой идиотской страной, и ими – этими ублюдками – даже не замеченная. Никто не виноват и никто не может помочь… Это, конечно, если не верить в циничные сказки про то, что твоя болезнь – «божье благословение», после которого последует какое-то сногсшибательное вознаграждение. Но ты ведь в это не веришь и за любые разговоры о вознаграждениях бил бы по морде, не так ли? Ведь сколько стоит юность? А свидание с любимой девушкой? Танцы на дискотеке, пешая прогулка по набережной?..

Я отвернулся. Что я мог сказать тем, кто знает обо мне, похоже, все? А он, Вербовщик этот, начал прохаживаться по комнате взад-вперед. Думать. Или разговаривать с кем-то по какой-то своей телепатической связи.

– Ладно, давай так, – сказал он, наконец, – нашим агентом ты все-таки будешь, но пока сугубо только на Земле. Да и задания ты будешь выполнять несколько иного рода… Но об этом после. А о маме твоей с сестрой мы тоже, так и быть, позаботимся.

*   *   *

– Ну и история!.. – заворожено проговорила Слава после минутной паузы. – Я прямо чуть не прослезилась. Ты это только что придумал? Да, силен…

Я встал, подошел к прибою. Кинул в море пару камешков. Ну, вот и все… Близок конец нашего романа. Этой недолгой сказки. Может, не надо было мне тогда соглашаться? Хотя, – что я говорю?! Это стоило сделать уже ради таких вот моментов. Которых у меня никогда не было бы.

Почувствовал ее прикосновение сзади.

– Я что-то не так сказала? – прошептала она.

Я повернулся к ней, обхватил за плечи.

– Нет, все так. Так… Ты не представляешь, как я тебя люблю…

Тут послышалась «Кармина Бурана»: это – мобилка проснулась в кармане моих шорт, висящих на спинке шезлонга.

– О, кажись, это уже мама объявилась, – пояснил я.

После короткого разговора по телефону я сказал Славе, что мама нас ждет на набережной, так как ей неохота разуваться, а на роликовых коньках по песку неудобно… Я ж говорил, что встреча с мамой для некоторых может быть шоком. Собственно, – почти для всех.

Понятно, что Слава долго не могла прийти в себя, наблюдая, как я говорю «ма» девчонке моложе себя.

– Что, ловелас, – подтрунивала надо мной мама, – опять, небось, нарассказывал девочке о каких-то вербовщиках?

– А о чем еще я должен был ей рассказывать, ма? – отмахивался я от её рук, норовивших потрепать мои волосы. – О пластических операциях каких-то? Кто в это поверит?

– Что значит «опять»? – только и смогла вымолвить Слава. Зрит в корень…

А то и значит…

Не мог же я ей так сразу сказать (до этого момента не мог), что сам – Вербовщик. Которому для своей работы нужно становиться не только другом «клиенту». Но еще и любовником. Ну, или братом практически – в случае клиента мужского пола. Для более полного доверия и «ходовых испытаний»…

Не знаю, куда завербованные мной потом деваются. Может, на планеты типа Земли – такие же отсталые. Агентами. А может… В банк тел напрокат.

За все надо платить.

Такая моя плата за полученное здоровье. Не нравится? Пожалуйста – инвалидные коляски на Земле еще не перестали выпускать. И вряд ли в обозримом будущем перестанут. Космические цивилизации гуманизмом не страдают.

И альтруизмом.

 21-22 сентября 2010 г., Вена.

Иллюстрация — Любовь Николаева